От хейта в медиа к реальной работе: пять аспектов помощи бывшим политзаключенным

"Где помощь?". "Почему такая бюрократия?". "Фонды ничего не делают!".

Периодически в независимых СМИ и соцсетях можно наткнуться на критику отсутствия помощи политзаключенным и их семьям. Эти обвинения рисуют картину запущенности и хаоса, создавая впечатление, что люди, прошедшие через заключение или еще находящиеся за решеткой, остаются наедине со своими проблемами. 

Но за экраном разворачивается совсем другая реальность — более сложная и многогранная. 

Еврорадио поговорило с представителями пяти правозащитных фондов и организаций (“Cтрана для жизни”, “Вольныя”, BYSOL, Dissidentby, Byhelp), чтобы понять, почему возникают проблемы с помощью. 
 

"Бюрократия" — это отчетность перед донорами 

Если фонды просят документы — справку об освобождении или банковские реквизиты — это не попытка усложнить жизнь. Это базовый механизм верификации, необходимый для отчетности перед тысячами людей, которые жертвуют свои деньги. Как объясняет анонимный представитель BYSOL, этот процесс, который часто не занимает более 20 минут разговора, является гарантией того, что помощь дойдет до адресата, а не до мошенников. 

"Если под бюрократией подразумевается запрос документов, то это наш базовый критерий для поддержки людей. Если нам напишет человек: "Здравствуйте, я бывший политзаключенный, дайте денег", — мы не можем ему помочь только на основании его слов, потому что несем ответственность перед людьми, которые жертвуют на сборы фонда", — объясняет сотрудник BYSOL. 

Задержки с выплатами, вызывающие справедливое возмущение, чаще всего связаны не с медленной работой, а с внешними факторами. В BYSOL сроки выплат увеличились с 3-5 дней до нескольких недель после того, как фонд временно прекратил сотрудничество с крупным партнером — Международным гуманитарным фондом. Это яркий пример того, как структура финансирования напрямую влияет на скорость помощи.

Экосистема помощи огромна, но не всегда видна 

Необходимость верификации является воротами в удивительно разветвленную экосистему поддержки, выходящую далеко за пределы одной денежной выплаты. 

Марина Косинерова, представитель инициативы Dissidentby, перечисляет лишь часть доступных возможностей: 

• Поддержка в тюрьмах: регулярная оплата передач. 
• Юридическая поддержка: помощь в оплате адвокатов и других расходов во время заключения. 
• Визовая и юридическая помощь, сопровождение после релокации. 
• Разовые финансовые выплаты от различных организаций. 
• Оплата жилья на несколько месяцев. 
• Медицинская помощь: включая дорогостоящую стоматологию, стоимость которой может достигать тысяч евро. 
• Профессиональные и языковые курсы для ресоциализации. 
• Продуктовые карточки и продуктовые наборы. 
• Сертификаты на одежду. 
• Бесплатные шелтеры для тех, кто только приехал. 
• Лагеря для детей политзаключенных. 
• Крупные программы от ЕС, такие как EU4Belarus, в пределах которых можно получить до 10 000 евро на переобучение или другие цели.
• Бесплатная психологическая помощь. 

Этот большой список — практическое воплощение той самой силы, о которой говорит также Вероника Станкевич, представительница инициативы "Вольныя". По ее словам, это не монолитная "система", а гибкая и устойчивая сеть, где разные инициативы закрывают разные потребности. Вывод, к которому приходят активисты, может быть неожиданным — уровень поддержки беларусов несравненно выше, чем у активистов из России или других стран, где такой инфраструктуры просто не существует. 

"Я понимаю, что те люди, которые так говорят об отсутствии системной поддержки, просто не знают, что на самом деле для других сообществ... в целом нет никакой поддержки и близкой к той, которую имеют белорусы", — подчеркивает и активистка Косинерова. 

Собеседница предложила, чтобы люди, находящиеся в контакте с нуждающимся (политзаключенными и их семьями, бывшими политзаключенными в эмиграции и т. д.) напрямую выходили на связь с организациями. 

"И мы вместе будем думать, как помочь, искать пути для этого”, — отметила активистка. 

Глава фонда Byhelp Алексей Леончик не согласился, что выстроена системная поддержка белорусским политзаключенным, но более развернутый комментарий редакция не получила. 

Централизованная "система" может быть хуже, чем сеть разветвленных организаций 

Станкевич предлагает другую идею: если все требуют единой "системы", то фактически хотят восстановить ту же медленную и тяжелую государственную машину, от которой многие когда-то убегали. А мощь гражданского сектора как раз-таки в том, что он разный, гибкий и может быстро реагировать. 

Яркий пример — история массовой депортации людей, которая произошла 11 сентября, когда активисты получили всего несколько часов на подготовку к прибытию 37 человек на границу. 

"Мне кажется, что мы спотыкаемся о то, что снова ждем какую-то систему, которая должна нас поддержать... Но мы уже имели дело и знаем, как система может работать. И она будет работать еще медленнее, она будет работать еще более бюрократично“, — подчеркивает представитель инициативы "Вольныя". 

За это короткое время десятки общественных инициатив смогли скоординироваться и обеспечить всех жильем, едой и юридической помощью. Эта мобилизация показала, что гибкая сеть из инициатив способна решать кризисные задачи быстрее любой централизованной структуры. 

Молчание фондов в ответ на критику — это вопрос этики, а не вины 

Гибкая сетевая структура помощи является силой, но ее децентрализованность создает коммуникационные разрывы и этические ловушки. 

Почему организации не разбирают публично каждый кейс с обвинениями? Ответ прост: это было бы грубым нарушением конфиденциальности и безопасности человека, обратившегося за помощью. 

История с депортацией 11 сентября иллюстрирует и этот аспект. Марина Косинерова вспоминает, как некоторых людей с границы забирали друзья, "чтобы побухать", а на следующее утро просто оставляли, после чего в соцсетях появлялись гневные посты об отсутствии помощи. 

"Многие фонды не могут ответить на эти обвинения вот так публично... и начать о другом, третьем человеке что-то рассказывать, разбирать его личную жизнь или личные обстоятельства”, — говорит Косинерова. 

Публично разбирать такие ситуации и рассказывать о личных обстоятельствах человека неэтично. Тем более, что часто жалобы появляются в интернете раньше, чем человек официально обращается хоть в одну организацию. 

Главная проблема — не отсутствие централизованной системы, а дефицит ресурсов 

Все вышеперечисленные проблемы упираются в одно фундаментальное ограничение. Как отмечает Вячеслав Жуков из фонда "Страна для жизни", по-настоящему системную и бесперебойную помощь может оказывать только государство за счет налогов. 

Благотворительные фонды работают в условиях постоянного дефицита средств, где запросов всегда больше, чем ресурсов. Уменьшение пожертвований — главный сдерживающий фактор, а не плохая координация. Более того, общество часто выдвигает противоречивые требования: с одной стороны, требует прозрачных аудитов и отчетов, а с другой — немедленных выплат наличными. 

"Системную бесперебойную помощь может оказывать только государство. Чтобы благотворительные фонды могли системно помогать, они должны иметь постоянный приток средств. Приходится работать в режиме постоянного дефицита средств и человеческого ресурса”, — признается Жуков. 

Это создает дилемму: как делать правильно? Ведь для отчетности нужны банковские переводы, а у только что освобожденных людей часто нет счетов. Несмотря на это, организации уже активно координируются, готовясь к будущим вызовам.