Расстрелянный микрорайон: истории жителей харьковской Салтовки

Северная Салтовка — это крупнейший в Харькове микрорайон, вроде минского Уручья. Район застроен многоэтажками, находится на окраине города в сторону российской границы.

Именно он больше всего пострадал в самом начале полномасштабной войны, когда россияне хотели взять город штурмом. Здесь разрушили или повредили около 70% зданий.

Но здесь остаются жить люди. Некоторые здания ремонтируют, по другим же еще с улицы можно понять, стены какой комнаты уже нет. Репортаж Еврорадио.

“Пишите правду, что мы болеем за нашу Украину”

Женщины из местного ЖЭК собрались на субботник. Среди них — Людмила. Она говорит, что обстрелы такие же частые, как и в предыдущие годы войны. Чаще всего — по ночам, когда люди спят и даже не успевают сбежать в укрытие.

"Уже привыкли. И никто никуда не спускается. Только прочитали — летит. Бах — уже бахнуло где-то, потому что мы не успеваем. И они же целятся то в котельную, то еще куда, естественно же, промазывают, и всё — в жилые дома", — рассказывает Людмила.

В районе осталась единственная более-менее целая школа. Две другие и еще садики — разбиты. Внук Людмилы учится онлайн. Некоторых детей два раза в неделю забирает автобус в метро-школу.

"Больше всего обидно за вот этих малышей, у которых нет социума. Сейчас у нас возле метро откроется подземная школа 1 сентября. Записали внука туда в пятый класс. Пусть три раза в неделю, но хоть какой-то социум. Основные предметы оффлайн, а рисование и прочее — уже дома".

Людмила говорит, что из района выехало очень много людей, но в 2023 году некоторые вернулись. При этом в прошлом году в мае россияне снова начали наступать на Волчанск, Липцы, которые находятся в 30 километрах. Местные боятся, что если "прорвут", то Салтовка первой окажется под обстрелами.

Что в таком случае делать? Убегать, но вопрос, куда, остается.

"В страшном сне не снилось это все", — говорит женщина.

Людмила вспоминает, что в первые дни войны она писала куме из Гомеля, что Россия начала бомбить. А та ответила, что "ваш Зеля развязал войну". Другая родственница — из Казахстана — сказала: "Это вам за Донбасс".

Людмила не смогла переубедить их. Потом родственница из Гомеля вообще удалилась из соцсети.

"Я живу вот на этой улице, она последняя перед кольцевой, за которой уже орки стояли в первые дни. Они тогда оккупировали деревню Циркуны, богатая деревня была. Уничтожили. Через десять дней мы переехали в метро. Мой сын машинистом работает. Прожили там 20 дней. Несколько раз приезжали домой. Однажды, только начала подниматься на седьмой этаж, как муж закричал: "Спускайся", потому что начали лететь "Грады". Смотрю, дома горят, кошмар".

После этого семья на месяц выехала в Винницу, а потом вернулась обратно: то оставались в общежитии, то арендовали жилье. Домой вернулись, когда дали отопление, воду и газ. Хотя надо делать ремонт, но живут: "Лучше дома".

Возвращаются в основном те, чьи дома уцелели. Но и тем, у кого все разбито, дают сертификаты сроком на пять лет на покупку жилья. Также власти оплачивают ремонт квартиры (сумма выдается на год).

"Пишите правду, что мы болеем за нашу Украину", — женщина говорит это уже сквозь слезы.

"Жалею только, что не разговариваю на украинском языке, хотя и учила его когда-то. Здесь в частном секторе была единственная украиноязычная школа. Я разговаривала по-украински. А потом закончила школу, начала учиться — все русскоязычное. Перешла — и теперь уже думаю по-русски. Обидно.

Я считаю, что с 1991 года правительство неправильно делало, что не заставляло учить язык. Сейчас они [россияне] спекулируют этим. В Харькове живут русскоязычные — и что они сделали с городом", — говорит Людмила.

“Если бы у нас было настроение куда-то выехать, мы бы не планировали детей”

В самой Салтовке так мало людей на улицах, что кажется, будто видишь одних и тех же. Бабушки обращают внимание: мол, зачем вы фотографируете здания, "смотрите, деньги зарабатываете, а мы — бомжи, приходим домой и плачем".

На фоне серости и упадка здесь выглядывают весеннее солнце и первые цветы.

У канала две женщины гуляют с детьми в колясках. Одна из них — украиноязычная Яна. Ее сыну восемь месяцев. На вопрос, как она себя чувствует в Салтовке, отвечает:

"Видите, у меня маленький ребенок, я не имею права грустить. Поэтому я не думаю об этом, у меня сейчас другие заботы. Так что все нормально. Если бы у нас было настроение куда-то выехать, мы бы не планировали детей. Конечно, пейзажи могут немного испортить настроение, ведь смотреть на все это неприятно и больно. Но все равно жизнь идет, дети рождаются".

Яна говорит, что если бы родила ребенка перед полномасштабным вторжением, он бы говорил по-русски. Сама же она сейчас общается по-украински, хотя ее муж — русскоязычный.

При этом он в ВСУ, поэтому в семье даже не возникает вопрос об отъезде из Харькова. Вместе с тем она говорит, что иногда между украинцами проскакивает знакомый белорусам конфликт об уехавших и оставшихся.

"Политическая ситуация в стране влияет на это, потому что кто-то хочет служить, кто-то не хочет, кто-то уезжает. Уехавший считает, что он не должен служить, то есть у каждого свое видение. Поэтому есть, скажем, разногласия по этому вопросу. Кто-то уже Украину не считает Родиной, так как его заставляют служить в ВСУ".  

В районе какие-то дома отстраивают, но, говорит Яна, это больше зависит не от администрации, а от финансирования "сверху", то есть грантов на восстановление. Женщина считает, что где-то это делается просто для вида.

"Не думаю, что что-то изменилось с коррупцией. Чем больше денег, тем больше схем", — считает она.

Яна не нуждается в чтении новостей, не верит телевизору. Говорит, что достаточно просто выйти во двор, чтобы увидеть, что происходит. А международные новости меняются ежедневно: сегодня кто-то помог, завтра кто-то кинул.

В этот момент в районе включается отбой воздушной тревоги.

"Все стало обыденным, это превращается в рутину", — говорит Яна.