Позняк: Моя работа направлена на то, чтобы ускорить возвращение в Беларусь
В интервью “Еврорадио” Зенон Позняк рассказал о том, вернётся ли на Родину, по чему скучает в Беларуси, а также сколько ещё “Куропатов” окружают Минск. Сегодня в Беларуси отмечают день памяти предков - Дзяды. Оппозиция по традиции посещает урочище Куропаты, где похоронены сотни тысяч жертв советского режима. Именно в этом месте на Дзяды двадцатилетней давности прошёл первый массовый антикоммунистический митинг. Предшествовала ему статья Зенона Позняка, который раскрыл места расстрелов и рассказал об этом всему миру.
Зенон Станиславович, как вы узнали о Куропатах?
Зенон Позняк: О Куропатах я узнал в начале 1970-х годов. Я жил там неподалёку на улице Кольцова. Около Куропатов тогда ещё домов не было. Там были деревни. И вот я разговаривал с людьми, которые жили в деревнях, и они мне об этом рассказывали. Тогда нельзя было публично выйти с такой информацией. Во-первых, никто бы её не напечатал, а во-вторых, это было опасно, ведь это место могли уничтожить. Необходимо было собирать сведения и ждать своего времени. Так сложилась жизнь, что это время пришло.
Сенсационная статья о Куропатах был напечатана в ЛиМе 3 июня 1988 года. Как вам удалось это сделать?
Зенон Позняк: В основном это благодаря героизму редакции. Это вообще уникальный случай, когда при Советском Союзе взбунтовалась вся редакция, не подчинилась ЦК и выступила за то, чтобы статья была напечатана. Запустили в печать, и тогда из ЦК было указание остановить машины, раскидать набор. И вот тогда и взбунтовалась вся редакция: все до одного. Собрали собрание и решили печатать. Вдобавок я ходил к Василию Владимировичу Быкову, поскольку нужно было заручится авторитетной поддержкой, просил его, чтобы он сделал вступительное слово. Быков помог, сделал это слово. И таким образом, когда эта статья вышла, она сыграла, как я считаю, свою историческую роль. Её выход был равнозначен взрыву атомной бомбы.
Василий Быков и Зенон Позняк, 1993 год
Считаете ли вы, что стали известным политиком именно благодаря Куропатам?
Зенон Позняк: Куропаты в определённом смысле были такой вехой в моей жизни. И, безусловно, известность принесли Куропаты в первую очередь. Потом уже была политическая деятельность, независимость, Верховный Совет. Но первое – это Куропаты! Узнав о Куропатах, люди узнали и о человеке, какой это открыл, исследовал и описал.
Билл Клинтон и Зенон Позняк, Куропаты 1994 год
Сколько таких “куропатов”, на ваш взгляд, вокруг Минска?
Зенон Позняк: Вокруг Минска я насчитал около десятка. Я пытался исследовать Лошицу — это после Куропатов самое крупное место расстрелов — но меня опередили. Там несколько метров насыпали гравия и построили гаражи. Также есть в районе Боровой, недалеко от деревеньки Дроздово. Очень крупное место расстрелов было в лесу Ваньковича, теперь это Парк Челюскинцев.
Вы сейчас в Варшаве. Чем здесь занимаетесь?
Зенон Позняк: Основное время забирает политическая деятельность. Работа наша практически подпольная. Много разной текучки. Есть работа и в эмиграции. Есть тут проблемы, которыми надо заниматься. Вместе с тем я работаю над статьями и над книгами. Я постоянно что-то пишу, анализирую. И также на станке имею несколько книг. В любое свободное время, в каждую свободную минуту сажусь и начинаю понемногу работать.
А собираетесь ли вы вернуться в Беларусь?
Зенон Позняк: Эта мысль у меня существует постоянно. Вся моя работа, вся моя работа направлена на то, чтобы это время ускорить. Я, кстати, приезжал уже в Беларусь. В 1996 году 26 апреля, через месяц после эмиграции. Это была просто детективная история, как мне удалось проехать через границу. На митинге я был. Я был с охраной, ведь я уже знал, что меня будут брать после митинга. Закончилось это штурмом. Мы забаррикадировались в Офисе БНФ, нас окружили и потом штурмовали. Но мне удалось выйти из этого положения. После я ещё две недели был в подполье в Минске, а потом перебрался в Украину, затем в Чехию и так далее. Так что приезд уже был.
Он точно показал, что будет. Мне ехать через эту границу — равнозначно самоубийству, потому что я знаю точно те распоряжения, которые идут лично от Лукашенко. Они звучат так: при неподчинении и оказании сопротивления стрелять на поражение. Так что все те разговоры: вернётся, не вернётся — или такое инфантильное любительство, или это сознательно делают люди с провокационными целями, чтобы у людей, которые не очень разбираются, посеять плохое впечатление о человеке. Вот он здесь не возвращается… Взял бы и вернулся.
После последних президентских выборов было модно пугать общество вашим возвращением. В интернете появлялись стихотворения, и песни даже сочиняли об этом…
Зенон Позняк: Я только слышал… Был такой на русском языке “Зенон-Хоп” (смеётся). Ну, кто его знает. В интернете столько чудаков разных, что иногда тяжело отличить, где “гебе”, а где чудак. Трудно мне сказать. Я так с пожиманием плеч отнёсся к этому.
По чему больше всего скучаете в Беларуси?
Зенон Позняк: Знаете, как ни удивительно, но не хватает пейзажа. В первую очередь. Когда смотришь на фотографии, теперешние, бывшие, там, где пейзаж Родины, — невозможно… Сжимает за сердце и за горло. И не только меня. Каждого белоруса, который переживает такие трудности — невозможность вернуться на Родину. Природа имеет очень большое значение. С полным осознанием говорю. Я много где был. Нигде нет более красивого пейзажа, как в Беларуси. Абсолютно уникальный пейзаж. Такого вот дыхания, такого ощущения вечности, ощущения Бога нет нигде. Для белоруса очень тяжело — расстаться со своим краем. С тем, что стало частью нашей души. А это наша земля, наш пейзаж.
Фото: www.pazniak.org
Зенон Станиславович, как вы узнали о Куропатах?
Зенон Позняк: О Куропатах я узнал в начале 1970-х годов. Я жил там неподалёку на улице Кольцова. Около Куропатов тогда ещё домов не было. Там были деревни. И вот я разговаривал с людьми, которые жили в деревнях, и они мне об этом рассказывали. Тогда нельзя было публично выйти с такой информацией. Во-первых, никто бы её не напечатал, а во-вторых, это было опасно, ведь это место могли уничтожить. Необходимо было собирать сведения и ждать своего времени. Так сложилась жизнь, что это время пришло.
Сенсационная статья о Куропатах был напечатана в ЛиМе 3 июня 1988 года. Как вам удалось это сделать?
Зенон Позняк: В основном это благодаря героизму редакции. Это вообще уникальный случай, когда при Советском Союзе взбунтовалась вся редакция, не подчинилась ЦК и выступила за то, чтобы статья была напечатана. Запустили в печать, и тогда из ЦК было указание остановить машины, раскидать набор. И вот тогда и взбунтовалась вся редакция: все до одного. Собрали собрание и решили печатать. Вдобавок я ходил к Василию Владимировичу Быкову, поскольку нужно было заручится авторитетной поддержкой, просил его, чтобы он сделал вступительное слово. Быков помог, сделал это слово. И таким образом, когда эта статья вышла, она сыграла, как я считаю, свою историческую роль. Её выход был равнозначен взрыву атомной бомбы.
Василий Быков и Зенон Позняк, 1993 год
Считаете ли вы, что стали известным политиком именно благодаря Куропатам?
Зенон Позняк: Куропаты в определённом смысле были такой вехой в моей жизни. И, безусловно, известность принесли Куропаты в первую очередь. Потом уже была политическая деятельность, независимость, Верховный Совет. Но первое – это Куропаты! Узнав о Куропатах, люди узнали и о человеке, какой это открыл, исследовал и описал.
Билл Клинтон и Зенон Позняк, Куропаты 1994 год
Сколько таких “куропатов”, на ваш взгляд, вокруг Минска?
Зенон Позняк: Вокруг Минска я насчитал около десятка. Я пытался исследовать Лошицу — это после Куропатов самое крупное место расстрелов — но меня опередили. Там несколько метров насыпали гравия и построили гаражи. Также есть в районе Боровой, недалеко от деревеньки Дроздово. Очень крупное место расстрелов было в лесу Ваньковича, теперь это Парк Челюскинцев.
Вы сейчас в Варшаве. Чем здесь занимаетесь?
Зенон Позняк: Основное время забирает политическая деятельность. Работа наша практически подпольная. Много разной текучки. Есть работа и в эмиграции. Есть тут проблемы, которыми надо заниматься. Вместе с тем я работаю над статьями и над книгами. Я постоянно что-то пишу, анализирую. И также на станке имею несколько книг. В любое свободное время, в каждую свободную минуту сажусь и начинаю понемногу работать.
А собираетесь ли вы вернуться в Беларусь?
Зенон Позняк: Эта мысль у меня существует постоянно. Вся моя работа, вся моя работа направлена на то, чтобы это время ускорить. Я, кстати, приезжал уже в Беларусь. В 1996 году 26 апреля, через месяц после эмиграции. Это была просто детективная история, как мне удалось проехать через границу. На митинге я был. Я был с охраной, ведь я уже знал, что меня будут брать после митинга. Закончилось это штурмом. Мы забаррикадировались в Офисе БНФ, нас окружили и потом штурмовали. Но мне удалось выйти из этого положения. После я ещё две недели был в подполье в Минске, а потом перебрался в Украину, затем в Чехию и так далее. Так что приезд уже был.
Он точно показал, что будет. Мне ехать через эту границу — равнозначно самоубийству, потому что я знаю точно те распоряжения, которые идут лично от Лукашенко. Они звучат так: при неподчинении и оказании сопротивления стрелять на поражение. Так что все те разговоры: вернётся, не вернётся — или такое инфантильное любительство, или это сознательно делают люди с провокационными целями, чтобы у людей, которые не очень разбираются, посеять плохое впечатление о человеке. Вот он здесь не возвращается… Взял бы и вернулся.
После последних президентских выборов было модно пугать общество вашим возвращением. В интернете появлялись стихотворения, и песни даже сочиняли об этом…
Зенон Позняк: Я только слышал… Был такой на русском языке “Зенон-Хоп” (смеётся). Ну, кто его знает. В интернете столько чудаков разных, что иногда тяжело отличить, где “гебе”, а где чудак. Трудно мне сказать. Я так с пожиманием плеч отнёсся к этому.
По чему больше всего скучаете в Беларуси?
Зенон Позняк: Знаете, как ни удивительно, но не хватает пейзажа. В первую очередь. Когда смотришь на фотографии, теперешние, бывшие, там, где пейзаж Родины, — невозможно… Сжимает за сердце и за горло. И не только меня. Каждого белоруса, который переживает такие трудности — невозможность вернуться на Родину. Природа имеет очень большое значение. С полным осознанием говорю. Я много где был. Нигде нет более красивого пейзажа, как в Беларуси. Абсолютно уникальный пейзаж. Такого вот дыхания, такого ощущения вечности, ощущения Бога нет нигде. Для белоруса очень тяжело — расстаться со своим краем. С тем, что стало частью нашей души. А это наша земля, наш пейзаж.
Фото: www.pazniak.org
