"Мы вчера с рабской галеры попали на бал" — освобожденные политзаключенные

“Слезы наворачивались, когда мы приехали в Литву, и когда представитель США сказал: ”Вы сейчас свободные люди, мистер Трамп сделал все возможное, чтобы это случилось” — это действительно было приятно и неожиданно", — сказал Глеб Гладковский, освобожденный 11 сентября политзаключенный.

12 сентября в Вильнюсе прошла пресс-конференция с освобожденными накануне политзаключенными. Это произошло после очередных переговоров между Лукашенко и представителем администрации Дональда Трампа Джоном Коулом.

Всего в списке оказались 52 человека (14-иностранные граждане), среди которых известные политики, активисты и журналисты. Но не все доехали до Вильнюса. После нескольких часов, проведенных на нейтральной территории, Николай Статкевич вернулся в Беларусь. До этого момента неизвестно его точное местонахождение.

На конференции присутствовало 20 заключенных. Первой их приветствовала Светлана Тихановская:

— Спасибо, что выстояли, спасибо, что выдержали. Это был тяжелый и эмоциональный день для нас всех.

Тихановская сказала, что демократическое движение ценит личную роль президента США ”в этом гуманитарном процессе". Также политик особо поблагодарила руководство Литвы за то, что та оперативно приняла политзаключенных, оформила документы и помогла на границе.

— Мы рады видеть людей на свободе, но давайте называть вещи своими именами. То, что произошло вчера, — это не освобождение, а принудительная депортация.

Тихановская сравнила поступок Николая Статкевича с поступком Марии Колесниковой, которая при попытке депортации порвала свой паспорт.

Спариш пересказал слова Статкевича, что "сейчас нация уже сформирована, но нет государства". Соответственно, его нужно добыть.

— Не может быть нации без лидера, который находится в стране — поэтому Статкевич остался в Беларуси.

Спариш призвал "не делить кожу неубитого Лукашенко", а всеми возможными методами защитить Статкевича:

— Если Трамп сказал, что Статкевич должен быть освобожден — он должен быть освобожден и должен общаться с вами из Минска.

Дмитрий Кучук

Глава партии "Зеленые" рассказал, что история его преследования началась со смерти Алексея Навального в феврале 2024 года. Он тогда купил розы и пошел к российскому посольству, несмотря на риск сесть.

Он рассказал о своем опыте 30 суток в ИВС — тесную камеру, в которой было 30 человек, нехватка пространства, чтобы просто лечь, перемещения с конвоем только в позиции "ласточки" и клопов, о которых невозможно было забыть.

В ИК-8, где Кучук отбывал наказание, его зачислили в "низкий статус". Он говорит, что это произошло из-за его былого участие в круглом столе с представителем ЛГБТ-сообщества.

Из-за этого немного узников выражали с ним солидарность. Напротив, он испытал регулярные издевательства. Просьбы позаботиться о его безопасности администрация отклоняла. Кучук объявлял голодовки и попадал в ПКТ.

— Меня посадили за стенкой, где находятся милиционеры, и я слышал, что они говорят. Надо мной начали издеваться, говорить, что я человек на букву “П”. Я находился в камере-одиночке, где слышал голоса людей и разные звуки — кажется, что я сошел с ума. Видишь человека, только когда приносят еду. Слышишь трэш, который происходит в разных камерах. Нужно проверить информацию, но в соседней камере находился Алесь, которому придали "низкий статус". Я слышал, как к нему вечером запустили человека, который делал с ним какие-то вещи. На следующее утро у него было удушье. Я даже не знаю его фамилии. Кажется, он был чемпионом по единоборствам. Может, были медики, может, мне показалось, я был на голодовке, и позже у меня начались галлюцинации [Еврорадио пока не смогло подтвердить эту историю — Ред].

Кучуку оставалось отсидеть еще четыре года и грозило два по новому делу.

— Для меня это освобождение как глоток воздуха. Если бы меня не помиловали, то я пробыл бы шесть лет. А это страшно, если вы шесть лет проводите за то, что участвовали в 2020 году в мероприятии и публиковали посты о партийной деятельности.

Николай Дедок

Блогер поблагодарил родных, товарищей по анархистскому движению, страны ЕС и людей, которые предлагали простую помощь.

— Когда мы пересекли границу, в автобус зашел врач, который предложил помощь. Я настолько отвык, потому что в течение пяти лет я слышал только издевательства, и тут я увидел человека, который хотел что-то хорошее сказать и поинтересовался, нужна ли медицинская помощь. Нам раздали воду, крекеры. Это может казаться мелочью, но для нас не мелочь.

Поблагодарил дедок также Дональда Трампа за то, что обеспокоился судьбой тысячи политзаключенных, европейских и белорусских политиков.

— Мир не представляет масштаба происходящего в Беларуси. Тех нарушений прав человека, тех издевательств, насилия всех видов: психологическое, физическое, сексуальное. Нам трех пресс-конференций не хватит, чтобы все рассказать.

Дедок вспомнил о своем опыте года в штрафном изоляторе.

— Я просыпался среди ночи от того, что взрослые мужики выли и звали свою маму. Настолько они страдали от холода. На моих глазах люди сходят с ума. Кто-то думает, что пытки — это когда тебя ставят на дугу и клещами пытают, а на самом деле этих людей ни разу не побили. Я убедился, что человека можно довести до сумасшествия или до смерти, просто оставив его в одиночной камере.

Евгений Семенов

— Мы вчера с рабской галеры попали на бал, — сказал бывший заключенный в начале своей речи. Он обратил внимание на Эдуарда Бабарико, который оставил "глубокое впечатление в его душе".

— Мы много говорили о книгах, психологии, девушках — на разные темы. Ему достаточно тяжело, но он сильный, он держится.

Ирина Славникова

"Мои страдания, испытания, а главное страдания моих родных, моих родственников закончились", — сказала редактор Белсата.

Ирина рассказала, что каждый день в женской колонии ИК-4 — это ежедневный моральный стресс. И надо прилагать усилия, так как там остаются “умные, красивые, классные, невероятные женщины“, среди них — Мария Колесникова, "такая же красивая, с улыбкой, с красными губами".

Геннадий Федынич

Бывший глава РЭП пытался подбадривать других. Он упомянул, что в колонии к нему обращались просто — Федорович. А через полгода его к себе пригласил начальник оперативной группы, чтобы “познакомиться”. Федынич предложил создать профсоюзную организацию, а тот испугался шутки.

В колонии профсоюзный деятель начал писать стихи (один даже зачитал на конференции). Но все тексты, даже переписки, КГБ забрало. В последнее утро спецслужбисты разбудили узников под гимн и дали только чай и ложку каши.

На вопрос о своем состоянии здоровья Федынич ответил: "Не дождутся". Но признался, что за время в колонии у него появился диабет.

Александр Ярошук

Председатель Белорусского конгресса демократических профсоюзов особо поблагодарил белорусский народ, "который дал силы выстоять в тех нечеловеческих условиях”.

— Мы прекрасно осознавали, что продолжаем славную историю белорусского народа. Сегодня пел Вольный хор, и слезы выступали на глазах, так как невозможно не испытывать эту генетическую связь с моими предками, дело которых я продолжаю.

Ярошук назвал шкловскую колонию "фабрикой пыток".

— В первую ночь в ШИЗО я думал, что не переживу ее, мне тогда было 72 года. Но как пережил ту ночь, то знал, что никто больше не сможет надо мной взять верх. В тот же день, когда вышел, то сказал "Пошли вы далеко-далеко!" и начал петь. Я ждал реакции, но милиционеры молчали, потому что они боятся. И когда мы ехали вчера с кагэбэшниками — все в масках. Так чего они боятся, если они считают себя хозяевами? Ведь знают, что рано или поздно за все придется отвечать.

Лариса Щирякова

Журналистка из Гомеля начала свою речь с шутки: "Теперь я буду голосовать только за республиканцев".

Лариса сильно сочувствует ребятам, которые сидели, так как она не испытала таких страданий. И призналась, что в СИЗО "немного хулиганила", и даже несмотря на нарушения, отношение к ней было корректное, хотя однажды ей пригрозили судьбой [Екатерины]"Бахваловой".

Журналистка призналась, что в колонии помогала ей выжить книга Виктора Франкла “Скажи жизни да”. Еще — изучение психологии и языков: итальянского, испанского и французского.

— Мария Колесникова посоветовала, что нужно брать Толстого "Войну и мир" и Пушкина "Письма к жене". Марина Золотова объяснила правила чтения по-французски.

Смыслы искала даже через приседания. А также играла в шахматы, пела и читала стихи. К тому же Щиряковой удалось организовать поэтическую вечеринку. Несмотря на то, что “политические” отчасти отнеслись к этому негативно, удалось привлечь людей и даже прочитать стихи Анатолия Сыса.

Но журналистка признается, что трудно простить режиму то, что сначала два года прожила в аду под постоянной угрозой ареста, отсидела и была выкинута из страны. А также то, что все это повлияло на ее сына, который наблюдал задержание, обыски и участвовал в допросах.

Александр Манцевич

— В прошлой жизни издатель "Региональной газеты", а теперь политзаключенный. Правда, много кто остается политзаключенным, так как не может вернуться в Беларусь и к семьям, — журналист признался, что не планировал покидать родину и узнал об этом только ближе к литовской границе.

— Людей, особенно, слабых, пытаются подкупить, чтобы они "стучали". Много солидарности теряется. А если отказываешься — тебя бросают в холодную камеру. Не будешь делать так, будешь сидеть как Бондарук, в ШИЗО.

Как решать проблему с паспортами?

Светлана Тихановская на конференции рассказала, что у 10 человек нет паспортов, и еще нужно немного времени, чтобы понять, какие документы есть на руках у людей.

— Люди не будут оставлены одни. Каждый получит и помощь, и легализацию [в Литве, - Еврорадио]. Если возникнут проблемы по Дублинскому регламенту [который предусматривает, что статус беженца дают в стране первого въезда, — Еврорадио], то будут приниматься нестандартные подходы.

Политзаключенный Сергей Спариш добавил, что помимо паспорта у него забрали обручальное кольцо и девять книг. А Николай Дедок обратил внимание, что до самого момента передачи "в руки европейцев" узников постоянно оскорбляли и прессовали морально.

Смерть Андрея Поднебенного

Вячеслав Лазарев, вышедший из ИК-15, рассказал об Андрее Поднебенном, который на днях погиб "от удушья". Он говорит, что во время их разговоров Андрей был в “нормальном психологическом состоянии”.

— У него были хорошие отношения в коллективе и не было мыслей о самоубийстве.