"Людям нужно тепло". Как шелтер в Варшаве принимает политзаключённых из Беларуси

“Не обращайте внимание, у нас здесь хаос, как на войне”, — смеясь, извиняется женщина, домой к которой я попадаю в середине дня в воскресенье. Комната, в которую мы идем для беседы, действительно напоминает склад: подушки, одеяла, белье, но извиняться здесь не за что — арендаторы дома готовятся к заселению политзаключенных, которые приехали в Варшаву из Украины после большого освобождения 13 декабря. 

Женщину зовут Анна Федоронок, она соучредитель фонда “Прытулі мяне” (“Приюти меня”). Вместе с администратором Алесей они вдвоем руководят шелтером, который уже почти четыре года работает в одном из спальных районов Варшавы. 

Анна Федоронок рассказала и показала журналисту Еврорадио Тарасу Тарналицкому, как работает учреждение в день заселения своих новых жителей.

"Я привыкла крутиться в таком ритме"

— Наш шелтер — это не хостел, здесь люди живут бесплатно. У нас есть правило: два месяца бесплатного проживания. Этого времени обычно хватает, чтобы человек смог податься на легализацию, сделал необходимые документы, нашел работу и первое жилье. Мы заселяем по три человека в комнату, чтобы людям было комфортно, ведь после тюремных нар им очень важно почувствовать человеческие условия. Максимально мы можем принять 18 человек, так как имеем только два санузла и одну общую кухню.

Здание шелтера имеет свою историю: сначала здесь был фонд “Страна для жизни”, когда началась война, нашими первыми жителями стали мамы с детьми из Украины. После через нас проходили белорусы, которые бежали из Украины, а с конца 2023 года мы полностью сконцентрировались на белорусских политзаключенных и тех, кто уезжает из-за репрессий.

Содержать такой дом — это огромные деньги. Аренда стоит 12 тысяч злотых в месяц, и это, не считая огромных счетов за коммунальные услуги. Нам очень повезло, что сейчас нас поддерживает Международный гуманитарный фонд (МГФ), который дал финансирование на год вперед. Но места все равно мало, и мы уже встречались с мэрией Варшавы, просили большее здание. Они обещали рассмотреть этот вопрос, но только в 2026 году.

Что касается меня лично, то в фонде я работаю как волонтер. Чтобы иметь деньги на жизнь, я работаю уборщицей в офисах после основной работы в шелтере. Это физически тяжело, но я привыкла крутиться в таком ритме.

Я хорошо понимаю этих людей, потому что сама прошла через то же самое. В начале 2021 года я убегала из Беларуси среди ночи, меня вывозили витебские правозащитники. У меня не было с собой ничего: ни носков, ни сменного белья. Я жила в Киеве в хостеле на двухъярусных кроватях по шесть человек в комнате. В 2020 году я сама была “на сутках”, и тех дней мне хватило, чтобы понять, что такое быть за решеткой.

По моему мнению, пока Лукашенко не перестанет торговать людьми, наша работа будет нужна. У него в Беларуси еще осталось миллионов семь "товара", и с такими маньяками можно разговаривать только с позиции силы.

"Военный режим” во время приезда политзаключенных

— Когда стало понятно, что люди поедут и их надо будет встречать, мы с моим администратором Алесей были в Вильнюсе [на церемонии награждения] по личному приглашению Светланы Тихановской. Вероника Станкевич из организации "Вольныя" написала нам: "Девочки, езжайте", так как надо было готовиться к заселению.

Мы вернулись в четверг поздно вечером и с тех пор уже третьи сутки работаем в “военном режиме”. В шелтере всегда кто-то живет, поэтому нам пришлось срочно освобождать места: тех, у кого уже заканчивался двухмесячный срок проживания, мы попросили уехать. Оставили только семью с трехлетним ребенком и трех парней, которые недавно вышли после четырех лет колонии.

Это освобождение не было для нас неожиданностью — мы его ждали и предчувствовали. Сейчас все правозащитные организации работают очень слаженно: одни встречают, другие оказывают юридическую помощь, а наш долг — дать этим людям крышу над головой.

"Люди больше всего хотят просто обниматься"

Пока наш фонд находится в процессе регистрации в суде, у нас нет официального счета, поэтому я просто написала в Facebook, что нам нужна помощь — и отзыв белорусов был невероятным. 

Люди везут все: одеяла, подушки, продукты. Вчера нам привезли еще один холодильник, и теперь они все заполнены едой.

Помогают и известные люди, и бывшие жители шелтера. Павел Латушко лично заказал для нас 10 комплектов постельного белья, а музыкант Пит Павлов обещал провести квартирник перед Новым годом.

Мой друг Денис организует для бывших политзаключенных баню с вениками. Полагаю, что здесь, как в поговорке: "Гостя напои, накорми, в баньке попарь, а потом уже о делах спрашивай".

Ребята, которые жили у нас раньше, тоже поддерживают: Глеб, который сейчас живет в Гданьске, приехал попить чаю и оставил сто злотых, а Николай, который работает на стройке и имеет троих детей, привез муку, сахар и консервы. Эта солидарность просто возвращает к жизни и заставляет поверить во что-то человечное.

Несмотря на большое количество привезенных вещей, некоторые вопросы остаются незакрытыми. Вот то, чего нам не хватает сейчас:

• Мужская одежда и обувь. У нас есть склад, но там преимущественно женские вещи, а мужской одежды нет совсем, при этом многие люди приезжают вообще без вещей.
• Сушилки для белья. Нам нужно как-то сушить большое количество постели и одежды.
• Продукты на перспективу. Хотя сейчас холодильники полные, люди будут жить у нас два месяца. Те деньги, что им собирают правозащитники, мы просим их не тратить, а откладывать на будущее жилье, поэтому питание мы пытаемся обеспечить сами через помощь людей.
• Личные лекарства. Мы пока только заселяемся и еще не знаем всех потребностей по здоровью, но лекарства могут понадобиться позже.

А еще люди больше всего хотят просто обниматься — им очень важно почувствовать, что их здесь ждали и они нужны.

"Почувствовала, что она на самом деле живет”

— Работать [в шелтере] психологически очень тяжело. Каждый новый человек привозит свою боль. Бывает, мужчины сидят напротив, рассказывают свою историю и плачут, и я плачу вместе с ними.

Но видеть, как люди меняются к лучшему — это счастье. Вот был у нас Дима, ему 53 года. Он приехал такой растерянный, что, когда я сказала слово "пэсэль" (PESEL — личный идентификационный номер для жителей Польши), он смотрел на меня как на инопланетянина. А через два месяца его не узнать: работает в автосервисе, снял комнату и ждет приезда семьи.

Или Таня Крапиневич, "учительница года Беларуси”. Она говорила, что только на пятый день после выхода из шелтера, идя по улице под солнцем, почувствовала, что она на самом деле живет. Сейчас она преподает математику в польской школе и говорит по-польски лучше меня.

Внимание спецслужб и личная безопасность

— Наш шелтер — это закрытая территория, ключи есть только у жителей, потому что безопасность политзаключенных для меня приоритет. Но я не питаю иллюзий: спецслужбы прекрасно знают наш адрес. Когда у моих родственников в Беларуси были обыски, по телевидению показывали сюжет о "ночлежке Анны Федоронок в Варшаве". На меня там заведено уже 19 уголовных дел, мой дом и имущество под арестом.

Со мной спецслужбы напрямую не контактируют. Они знают, что у меня “длинный язык” и я никогда не буду молчать, сразу все выскажу. Они передавали через знакомых, чтобы я “закрыла рот”, но я в свободной стране и буду говорить то, что хочу. Я не боюсь их слежки, так как не считаю их такими уж могущественными или умными — у них просто не хватает денег следить за каждым.